Уже 75 лет прошло после окончания Великой Отечественной войны. Все меньше ветеранов остается среди нас. Память о войне теперь хранят их дети, внуки и правнуки. Галина Владимировна Каменская, поделилась с нами рассказом о своем отце, Владимире Васильевиче Балушкине.

Мой отец, наверное, родился в рубашке, так как, будучи пограничником, принял свой первый бой именно в 4 часа утра 22 июня 1941 г. и не погиб.

Под плотным артогнем и жесткой бомбежкой он, старшина наряда Балушкин Владимир Васильевич, и еще 20 пограничников 19 часов защищали новый, еще плохо оборудованный участок границы у Белостока. Каждый час они теряли по товарищу. Застава рухнула быстро. Я до сих пор удивляюсь, как под этим непрерывным огнем, в царившей неразберихе отец не запаниковал, сумел отправить рапорт коменданту участка, позаботился о тяжело раненном товарище, а затем, выйдя из окружения с двумя оставшимися в живых бойцами, присоединился к группе пограничников, выходивших к реке Березине.

Эшелон, на котором отходили на Восток части элитных войск, уцелевших в эти страшные дни, по доносу предателя разбомбила немецкая авиация. Отец уцелел, так как случайно вышел перекурить на площадку сцепления между вагонами.

Не убили его в боях за Смоленск, Ельню, Дорогобуш. Живым он вышел из тяжелейшего окружения под Вязьмой и снова продолжил свою войну. Отец не погиб у деревни Крюково, не сошел с ума от количества увиденных погибших товарищей и страданий местного населения во время битвы под Москвой. В дни боев под Москвой Балушкин В.В. был представлен к званию лейтенанта и 5 декабря 1941 года повел в наступление своих боевых товарищей уже как помощник заставы. В страшных боях под Ржевом отец был тяжело ранен и контужен, но выжил. Затем были Северокавказский, 1-й Украинский, 2-й Белорусский фронты, знаменитый Сандомирский плацдарм, с которого наши войска пошли в наступление. Отец участвовал в боях за Кенигсберг, воевал в Польше, в Германии, расписался на рейхстаге, выполнял сложную работу по охране Потсдамской конференции, был участником парада Победы в июне 1945 г.

Отец еще жив. О войне сейчас он вспоминает по-другому. Вот его последний рассказ: «Я до сих пор не могу есть сыр, потому что когда нас посылали в тыл к немцам, то в пайках колбаса была разных сортов, а сыр один и тот же. До сих пор его запах вызывает у меня тревогу. И как я тогда ничего не боялся - не понимаю».

Пограничников, как наиболее подготовленных и знающих военное дело, в тыл к немцам посылали особенно часто, отец ходил в эти рейды десятки раз. И ни одного провала. Погибнуть он мог и в Германии, где еще 3 года оставался служить, выполняя непростые задания. Но ведь он родился в рубашке. Спасла она его и в начале 50-х гг., когда после открывшихся фронтовых ранений, он попал в госпиталь, пролежал там год и мужественно перенес 6 или 7 операций. Отец не демобилизовался, а, наоборот, у него хватило воли пойти учиться, закончить академию и дослужиться до звания полковника.

Многие скажут, что это его путь, его судьба, а мы с этим временем уже мало связаны. Но в моем случае есть реальная связь, просто документальная, которая говорит о том, как еще долго будет тянуться след этой войны. Я открываю свой паспорт, и в нем в графе «место рождения» написано: Дрезден, Германия. И мои дети, заполняя анкеты, в графе «место рождения матери» будут писать: Дрезден, Германия.